Лариса Гребенщикова

...Разлетелись волосы от быстрого бега, и - еще не успев перевести дыхания: "Если бы только видела Пикассо! Ты не можешь себе представить, как это остро!" И вот, шумно вбежавшая в дом Кира, подойдя к самому краю сцены, встала на цыпочки, гибко изогнув корпус, чуть наклонила голову, подняла вверх, заострив в локтях, тонкие руки с узкими ладошками - и предстала перед нами хрупкой "девочкой на шаре" в ее вечной неустойчивости мгновения. Конечно, никакого шара тут не было, но ощущение исчезающей, стремительно ускользающей из-под ног земли - осталось...

Кира Зиновьева в спектакле "Май не упусти...", поставленном Л. Эйдлиным по мотивам инсценированной им повести С. Георгиевской "Лгунья", не была дебютом Ларисы Гребенщиковой на сцене Центрального детского театра. Тогда шел третий сезон ее работы в этом театре и уже было сыграно несколько главных ролей. Но ее Киру вспоминаешь потому, как пронзительно звонко, как радостно и как самозабвенно сыграла эту роль Гребенщикова.

Спектакль этот, справедливо не вошедший в число удач Детского театра, был интересен прежде всего решением характера главной героини.

В угловатости, нескладности, размашистости движений этой семнадцатилетней девочки уже угадывалась пробуждающаяся пленительная женственность. Один из персонажей спектакля называл Киру "Весной" Боттичелли. И действительно, героиня, с ее воздушной грацией и легкостью, весенней прелестью, неброской, утонченной красотой, походила на мадонн Боттичелли. Но эта "боттичеллиевская" певучесть и прозрачность линий сочетались в Кире - Гребенщиковой с острой и ломкой пластикой "Девочки на шаре" Пикассо.

Для ее героини все вокруг становилось открытием, и в первую очередь - она сама, те перемены, которые в ней происходили, та интенсивная внутренняя жизнь, к которой она внимательно прислушивалась.

Стихия ее бытия была порывом в неведомое. Казалось, Кира не ступала по земле, а летела, столько стремительности и окрыленности было в ее беге, походке, движениях. Таким вот радостным вихрем врывалась Кира в жизнь Севы Костырика (М. Жигалов), самовольно нарушив упорядоченный, разумный и "правильный" ритм его существования.

Все теперь сфокусировалось для нее на одном человеке, которого она, возведя в "ранг" людей необыкновенных, в общем-то выдумала, полюбив его невыдуманной любовью. Только он, как выяснилось, оказался совсем не таким...

Роль Киры строилась у актрисы на резкой смене настроений и ритмов. Вот, по-детски уткнувшись лицом в грудь Севы, сотрясаясь от рыданий всем хрупким телом (ее ударили! Ее впервые ударили дома!), горько всхлипывает и выкрикивает что-то отрывочное о несправедливости взрослых, а открыв набухшие от слез глаза, вдруг засияет, удивленно воскликнет: "Ой, Севка, - шмель!" И тут же забудутся все слезы, гнев и обида. Кира самозабвенно и увлеченно кинется ловить шмеля, вовлекая и Севу в эту радостную игру.

В Кире - Гребенщиковой явственно ощущался переизбыток, безмерность всех чувств. Любовь, отчаяние, радость, горе - все было доведено у нее до предела, до "высшей точки", до кульминации. Потому и первые драмы, пережитые героиней Л. Гребенщиковой с такой болью и остротой, обнаруживали за внешней самоуверенностью Киры ее внутреннюю ранимость, хрупкость, незащищенность перед испытаниями "взрослой" жизни. Но она безжалостно разрушала собственные иллюзии. И в этом ее максимализме и бескомпромиссности виделось возмужание юной души, исключительность, неординарность которой угадывалась сразу.

...А дебютом выпускницы Щепкинского училища (курс В. Коршунова) на сцене Центрального детского театра была Верочка Оброшенова в "Шутниках" А. Островского, спектакле, поставленном Г. Печниковым. Дебют был заметным и многообещающим. Во всех рецензиях на "Шутников" игра начинающей актрисы отмечалась как удача спектакля. Пленяла живость созданного ею характера, обаяние, молодость, непосредственность... Верочка Л. Гребенщиковой - всеми любимое и балованное дитя - по наивной, детской доверчивости еще не ведала лжи, хитрости, предательства, с которыми постоянно сталкивались ее домашние. В веселом блеске ее смеющихся глаз, в чуть капризных интонациях голоса, в быстрых и изящных движениях искрились дразнящее лукавство, радужная беспечность, ребячья шаловливость. Внешне "фарфоровая", прелестная Верочка Л. Гребенщиковой, мечтательница, чистая и цельная натура, была героиней именно русской классической литературы. И вместе с тем характер ее, столь органично воплощенный молодой актрисой, подкупал удивительной свежестью и новизной трактовки. От Верочки из пьесы А. Островского Лариса Гребенщикова легко перешла к ролям своих столь же юных современниц.

В "Альпийской балладе" В. Быкова, поставленной П. Хомским, героиня Л. Гребенщиковой - итальянка Джулия Новелли - казалось, была вся пронизана лучами жаркого южного солнца. Во время побега из концлагеря, когда со всех сторон грозила смерть, ее Джулия своей удивительной жизнестойкостью вселяла силы в измученного, ожесточенного Ивана (М. Жигалов). По-мальчишески угловатая, пылкая и порывистая, она забавно коверкала русские слова, страстно пытаясь понять и быть понятой своим угрюмым попутчиком. В каждом эпизоде героиня Гребенщиковой была разной, неожиданной, новой. Роль строилась актрисой на мгновенных перепадах от смеха к слезам, от беззаботности к отчаянию, от смертельной усталости и бессилия к заразительному безудержному веселью. Ее Джулия поражала своей способностью самозабвенно радоваться тем коротким минутам счастья и тишины, которые выпадали им на долю. Игра актрисы в "Альпийской балладе" волновала редкой выстраданностью и прожитостью до конца каждого сценического мгновения. Этот живой, яркий, самобытный характер, созданный Л. Гребенщиковой, стал одним из самых интересных в репертуаре актрисы.

Пожалуй, больше ни в одной ее театральной работе мы не видели такую безудержность порыва, такую безграничную самоотдачу и такой захватывающе прекрасный взлет человеческой души, которые были у Л. Гребенщиковой в спектаклях "Альпийская баллада" и "Май не упусти...". Это вовсе не означает, что игра актрисы стала менее эмоциональной и выразительной: теперь она стала сдержаннее, строже, глубже. Но та удивительная раскрепощенность, тот "всплеск" чувств на сцене, которые привлекали в ее Джулии и Кире, встречались у Гребенщиковой все реже.

Данные работы стоят "особняком" в творчестве актрисы еще и потому, что только здесь характер героинь был обозначен сразу. Конечно, по ходу спектакля многое уточнялось, дополнялось, изменялось и открывалось в личности ее Джулии и Киры, но все-таки их суть нам становилась ясна с самого начала.

В последующих спектаклях Л. Гребенщикова уже избегала столь определенной и откровенной заявки образа, избегала "крупных мазков кисти" в обрисовке характера, намечая роль лишь легким штрихом. Она раскрывала внутренний мир своих героинь более осторожно, постепенно, исподволь, показывая процесс взросления и формирования их души. В этом плане интересной представляется работа актрисы в спектакле "В дороге" В. Розова (режиссер С. Яшин). И хотя все внимание драматурга и режиссера было сосредоточено здесь на главном герое Володе Федорове, а образ Симы, естественно, несколько отошел на "второй план", Л. Гребенщикова сделала данную роль неожиданно значительной и важной в сценическом повествовании: именно с ее вводом на роль спектакль обрел необходимое лирическое звучание. В отличие от сложного, состоящего из сплошных противоречий характера героя спектакля Володи (А. Бордуков), ее Сима была человеком удивительно цельным. Застенчивая и немногословная, она не вступала с Володей в дискуссии, не проповедовала ему азбучных истин, но все время вела с ним скрытый спор о жизни. В героине Л. Гребенщиковой тут постоянно шла внутренняя напряженная работа мысли: она пыталась разгадать Володю, понять его и помочь ему. С любопытством и доверчивостью глядя на встретившихся им в дороге людей, по-детски непосредственно радуясь красоте окружающего их мира, Сима Л. Гребенщиковой постепенно, незаметно, заставила и Володю взглянуть на этот мир уже иными глазами: понять справедливость, почувствовать доброту, познать любовь..

Постепенно раскрывался актрисой и характер ее другой героини - Тани Нечаевой из спектакля "Был выпускной вечер" А. Ремеза, тоже поставленного С. Яшиным, правда, характер излишне "переусложненный" молодым драматургом, не дававшим подчас внутренних мотивировок поступкам героини. Роль эта была не совсем обычна для Л. Гребенщиковой. Она играла девочку властную, эгоистичную, избалованную всеобщим поклонением в классе и на первый взгляд крайне рационалистичную.

Стремясь к жизни спокойной и благополучной, Таня на протяжении спектакля дважды жестоко предает человека, которого любила раньше, и все же понимает, что

"порвать" с ним навсегда она не сможет. Но та беспечная легкость, с какой героиня делает признания, бросает, возвращается, уходит вновь, вступала в противоречие со сложным внутренним миром, которым наделила ее актриса. И тут внешняя колкость, холодноватая замкнутость и высокомерие Тани начинали восприниматься уже как самозащита, как маска, за которой прячутся смятение, растерянность и испуг перед наступающей за школьным порогом новой жизнью.

Наверное, все-таки основное качество всех героинь Л. Гребенщиковой - это искренность. И потому моменты исповеди, моменты откровений непременно присутствуют в каждой роли, становятся для актрисы важными вехами движения характеров. (Вот почему самой лучшей сценой у Гребенщиковой в спектакле "Был выпускной вечер..." стала лирическая сцена воспоминаний об осени в Таврическом саду. Именно здесь раскрылся потаенный, светлый и трепетный мир Таниной души, известный только любящему ее Ардашникову.)

Да, героини Гребенщиковой не умеют притворяться, хитрить. Им вообще чужда любая фальшь, чуждо все напыщенное, показное, искусственное.

...И юная медсестра Лида, полюбившая раненого солдата в новом спектакле "Прости меня" В. Астафьева (постановка А. Бородина),- существо необычайно трогательное, хрупкое, нежное. И хотя все эти качества мы уже видели в других героинях Л. Гребенщиковой, в данном спектакле актриса вновь пленяет нас удивительной искренностью и неподдельностью своих чувств. Тоненькая девочка с лицом мадонны, в белом халате и непропорционально больших тяжелых валенках - "такая ж простая, как все, как сто тысяч других в России", - словно добрый ангел-хранитель появляется около больных, возвращая их к жизни, к свету. Но любовь Лиды, ее милосердие, доброта, забота находятся в постоянной борьбе со Смертью (не в символическом, а в буквальном смысле, поскольку Смерть здесь - персонаж спектакля), которая, в конце концов, все-таки уводит за собой ее любимого. Замечательно сыгран Л. Гребенщиковой финал спектакля: мощно и вместе с тем неожиданно камерно, интимно. Упав на колени у самой авансцены, плача по-детски горько и по-бабьи отчаянно, Лида шепчет как заклинание, как молитву: "Пусть остановится война на день, на час, на минуту!.. Пусть остановится война!.. Пусть остановится!.." И эта столь высоко ею взятая трагедийная нота финала еще раз доказала способность актрисы к ролям подлинно трагическим. (Не случайно роль, которую особенно хотелось бы сыграть Л. Гребенщиковой, - Жанна д'Арк в "Жаворонке" Ануйя.)

За девять лет работы в Центральном детском театре Лариса Гребенщикова сыграла в восемнадцати спектаклях, причем в тринадцати из них - ведущие женские роли. Безусловно, для молодой актрисы это очень много, хотя играть, в основном, приходилось лишь одну тему: вступление в жизнь, первую любовь, первые радости и горести юной души. Аналогичную тему и возраст Л. Гребенщикова играла и в телевизионных спектаклях: Верочка - "Месяц в деревне"; Оля - "День открытых дверей"; Майя - "Такая короткая, долгая жизнь"; Вика - "Месяц длинных дней"; Катя - "Молодожены". В кино: Капитолина в фильме "Случайные пассажиры" и Аля в "Ветеране"..

Безусловно, Л. Гребенщикова была прелестна, удивительно естественна и поэтична в ролях своих современниц (да и роли-то, в основном, были интересные) - юных девочек, впервые познающих сложности окружающей их жизни. Но сегодня в подобных ролях актриса уже высказалась сполна. Ей необходимо сейчас попробовать себя в совершенно новом, непривычном, может быть, неожиданном качестве: изменить тактику, попытаться проникнуть в иной характер и даже сыграть другой возраст героини (хотя внешне она по-прежнему выглядит беззащитно юной) - прожить на сцене уже не детски-юношескую, а "взрослую" жизнь с иными драмами, проблемами и страстями.

Гребенщиковой наверняка близка драматургия Чехова (ее просто "видишь" Ниной Заречной, Соней Серебряковой, Ириной Прозоровой), женские образы Тургенева, Достоевского, Толстого...

Думается, что следующий "этап" творчества актрисы будет связан именно с ролями драматическими. Духовная жизнь героинь Гребенщиковой последнее время делается более интенсивной, насыщенной, сложной, в них явственно ощущается более чуткая нервная реакция на все события, внутренний надлом, смятение, скрытый драматизм, который прорывается в ролях. К тому же в актрисе есть еще столько нераскрытого, неразгаданного, не выявленного на сцене... Об этом необходимо подумать работающим с нею режиссерам, поскольку Гребенщикова сегодня, бесспорно, - одна из самых талантливых и перспективных молодых актрис театра.

Екатерина Белова, 1981

Статья "Лариса Гребенщикова" из раздела Артисты театра