Михаил Пуговкин в фильмах Леонида Гайдая

С А. Смирновым в фильме "Операция "Ы" и другие приключения Шурика". 1964 год

На съемках фильма "12 стульев". 1970 год

С С.Филипповым и А. Гомиашвили на телепередаче в г. Пятигорске. 1972 год

С М. Кокшеновым в фильме "Спортлото-82"

Однажды мне позвонили с "Мосфильма":

- Вас приглашает к себе Леонид Гайдай.

Он работал в экспериментальной студии, которую возглавлял отец журналиста Владимира Познера. Это был 1964 год. Художественным руководителем был Григорий Чухрай. В экспериментальной студии хотели изменить трудную актерскую жизнь, по-другому платить, хоть как-то заинтересовать сборами от проката фильмов. Никита Михалков поднимает сейчас эту проблему, а тогда это были первые попытки.

Гайдай начинал работу над картиной "Операция Ы". В его кабинете стоял круглый стол, а на столе были разложены фотографии всех артистов - в ролях, в жизни, на пробах. Там я увидел и свою фотографию.

- Михаил Иванович, давайте с вами попробуемся на роль Верзилы? - предложил Гайдай.

- У меня никаких данных для Верзилы нет, - ответил я.

Только что прошел фильм "Дело пестрых", бандита из меня было сделать очень легко.

- Давайте грим попробуем.

- Давайте.

Тогда директором на "Мосфильме" был Иван Пырьев. Он посмотрел мои пробы и сказал Гайдаю:

- Лень, это же уголовник! Верзила должен быть с юмором, добродушным.

Тогда Гайдай предложил мне:

- Михаил Иванович, давайте сыграете прораба.

Помните, "Пробка, подарок из Африки!" Я начал сниматься, и с Гайдаем у меня сразу возник контакт. Я моментально понимал, что хочет от меня режиссер. И он меня понимал с полуслова. Прораб получился. А роль Верзилы грандиозно сыграл великолепный актер Алексей Смирнов.

У Гайдая была такая манера:

- Михаил Иванович, я вам дам сценарий, а вы скажете, кого хотите играть.

- Я в такие игры с режиссером не играю, - отвечал я, - вы мне скажите, что вы видите во мне.

В фильме "Не может быть" Нина Гребешкова играла мою жену.

У меня в этом фильме была сценка: в прокуратуре я наливаю из графина, пью, и от волнения у меня дрожит стакан и стучит по зубам. Это я придумал.

В кинофильме "Иван Васильевич меняет профессию" Гайдай предложил мне сыграть Якина. Ведущие режиссеры "Мосфильма" возражали. Но на художественном совете Григорий Чухрай сказал режиссерам:

- Я знаю, что вы все о себе думаете хорошо. Я с вами не согласен. И Пуговкин вам это докажет.

И меня утвердили. Почему Григорий Чухрай меня поддержал? В начале своей деятельности Чухрай пришел па картину к Михаилу Ильичу Ромму "Корабли штурмуют бастионы" ассистентом режиссера. Он был фронтовик, воевал в десантных войсках, прихрамывал. Пришел в кино. У него было энергии - страшное дело. Подходит к Переверзеву - он был тогда звездой, предлагает ему порепетировать. Переверзев говорит:

- Слушай, иди-ка ты отсюда, не мешай мне работать.

Чухрай подошел к другому артисту, тот его тоже развернул, Чухрай нашел меня и говорит:

- Давайте порепетируем? А я отвечаю:

- С удовольствием.

Может быть, он меня запомнил с тех пор, а может и нет. Но прошли годы. Как-то я иду по Дому кино, а навстречу - Чухрай. Я говорю:

- Здравствуй.

Он не отвечает. Я простой, российский человек, не выдержал:

- Григорий Владимирович, можно вас...

- Что такое?

- Да вы как-то странно себя ведете. Помните, как вы пришли в кино? Вам никто не дал проводить репетицию, кроме меня. Я единственный.

Чувствую, что достал его. Он говорит:

- Слушай, Миша, я тебя обожаю. Но вообще вы, артисты, такие обидчивые.

- Я не обидчивый, - говорю я, - а справедливый.

Утвердили меня на роль Якина. Ивана Васильевича играл Юрий Яковлев, а должен был играть Евгений Лебедев. Я думаю, что если бы играл Лебедев, это было бы грандиозно, но это был бы настоящий Грозный. Этого Леонид Гайдай испугался.

Ансамбль артистов был замечательный - Юрий Яковлев, Александр Демьяненко, Наталья Крачковская, Наталья Селезнева, Леонид Куравлев.

Я никогда не жалуюсь на то, что меня не снимают. Как-то я был на программе "Старые песни о главном - 3". Артисты сидели еще не загримированные, ждали. Одна актриса в течение получаса доделывала подводки на глазах.

- Ну что там? - волновались артисты.

- Ребята, подождите! Гримируется Клеопатра - отвечали нам.

В фильме "За спичками" главные роли играли Евгений Леонов и Вячеслав Невинный. Снимали вместе с Финляндией. Я сразу уел финского режиссера одной фразой, не думая об этом, не ставя перед собой задачи "уесть".

- Вы понимаете, в чем дело, я - ученик МХАТа. И эту манеру не очень понимаю. Я работаю по-другому.

Видимо, я его немного разочаровал. И Гайдай меня не взял за границу. Да я и не рвался туда никогда. А в картине я сыграл полицейского - маленькую, но заметную роль.

Потом был фильм "Двенадцать стульев". Гайдай дал мне сценарий и говорит:

- Почитайте.

- Опять вы начинаете эти игры! - возмутился я. - Я так не умею. Скажите, кем меня представляете, в какой роли вы меня видите. А я вам отвечу, да или нет.

Прошло время, Гайдай звонит:

- Михаил Иванович, а ведь думал, вы - отец Федор.

- Правильно думаете, - сказал я. Первый съемочный день на "Мосфильме".

Это сцена, когда отец Федор подслушивает в щелочку, как Киса Воробьянинов добивается у тещи, где золото и бриллианты.

У меня были настоящие ряса и крест - ну точно батюшка, который был у нас в деревне. Приготовились снимать. Народу много было. Все собрались. Я подошел к Гайдаю и говорю:

- Я человек верующий, у меня даже похолодела спина.

- Михаил Иванович, у меня тоже. Давайте перекрестимся и будем снимать, - бодро сказал Гайдай.

Мы перекрестились, и я начал сниматься. Мама моя была неграмотная, но очень мудрая и верующая женщина. Прожила трудную жизнь. Я сказал ей:

- Мам, Гайдай предлагает мне отца Федора сыграть.

- А что он там делает?

- Он за бриллиантами гоняется.

- А бога он не касается?

- Нет.

- Тогда играй спокойно. Боженька простит.

Месяца три снимали. Один кусочек снимался в Дарьяльском ущелье, напротив Эльбруса. Там была скала метров пятьдесят высотой. Залезать на нее было очень трудно, я все руки ободрал.

- Михаил Иванович, неужели так трудно? -спросил снизу Гайдай.

- А Вы залезайте сюда, - предложил я. Он в течение получаса залезал, тоже ободрал руки. Это сцена, когда отец Федор сверху орет:

- Снимите меня, я отдам колбасу! Показали материал в Москве, оказалось, что нет высоты, не чувствуется. В результате сделали фанерную "скалу" и снимали в Москве, на "Мосфильме".

Экскурсовод, которая часто проводила экскурсии по Дарьяльскому ущелью, говорила:

- В этом месте снимался фильм "Двенадцать стульев", и Михаил Пуговкин сидел на этой скале.

Самыми главными моими партнерами были Сергей Николаевич Филиппов и Арчил Гомиашвили.

Картину принял и тот, кто сравнивает гайдаевскую картину с телефильмом Марка Захарова, считая, что наша картина ближе к авторам. Гайдай сделал ее ближе к оригиналу. Марк Захаров - талантливейший человек, я его глубоко люблю и уважаю, но он сделал более эстрадный, фарсовый вариант.

Зрители часто спрашивают:

- А какая была колбаса на горе?

- Краковская, - отвечаю.

Мы почти месяц снимали и ждали, когда начнется шторм, чтобы отец Федор в рубашечке с топором рубил стулья. Стулья были венские, невероятно тяжелые. Разрубить стул топором по-настоящему я не мог. Дождались мы шторма. У меня рубашечка подпоясанная, я шесть часов рубил эти стулья. Бросал куски в море, мокрый совершенно. Потом проезжал на извозчике:

- Мусульманин.

Вечером приходим домой после съемки - Нина, жена Гайдая, моя жена. Сели играть в кинга, поиграли часок-другой. Уставшие. Я говорю:

- Братцы, надо идти домой.

Хочу встать и не могу. За эти шесть часов меня просифонило так, что я несколько месяцев болел, рука была парализована. Но кино есть кино, сделали фанерную стенку, поставили ступеньки. Гайдай говорил:

- Я вам помогу.

И с фанерной стенки я кричал:

- Снимите меня! Я отдам колбасу!

На военно-грузинской дороге снимать было интересно. Мне ставили кресло, гора была невысокая, но ощущение такое, что горы всей массой нависли над твоей головой.

После фильма прошло двадцать пять лет. Перед новым 1995 годом меня пригласили в киевский торговый дом "Ивлия" для съемок в рекламном ролике в образе отца Федора. По сценарию я должен был уничтожать стулья, только современными методами. Поэтому мне принесли не только топор, но также и дрель, молот и даже взрывное устройство.

- Куда ложиться, если взрыв произойдет? - спросил я.

- Взрыва не будет, только создадим видимость, - ответил режиссер.

Но взрыв был настоящим. Я что-то перекрутил во взрывном устройстве. От взрыва содрогнулся весь торговый дом. Все поднялись с пола, дым рассеялся, а я - как ни в чем не бывало. Правда с опаленной бородой и сажей на носу.

Такой взрыв я слышал только во время съемок фильма "Война и мир". От стула из красного дерева остался только маленький кружочек. Отец Федор постарался на славу и произнес в новогоднем тосте:

- Не корысти ради!

Гайдай был добрым человеком, не тусовщиком, но любил выпить, как и все мы. В Ялте на пирсе снимали, рядом была палатка. Он говорил мне:

- Я знаю, что вы сейчас не пьете. Пойдемте, а то мне одному неудобно.

Мы приходили. У него была такая присказка:

- Девочка, мне стоя пятьдесят. И все. Раньше кино финансировалось государством, и были режиссеры, которые выезжая на съемку, видели, что собираются облака и принимали решение:

- Снимать нельзя!

И начинали фальшиво переживать. Гайдай был из других. Он говорил:

- Михаил Иванович, по-моему, сегодня все накроется. А там кофе есть, пойдемте чайку попьем, поговорим. А потом снимем все в два раза быстрее, чем нужно.

Он всегда приходил на съемки в форме, подтянутый. Но не простой был человек.

Сейчас такая мода, многие играют в личности, в талант, в доброту. Я считаю, что добрым надо быть и добро надо делать. Личностью надо быть, чтобы о тебе сказали: "Это личность". И талант также. Гайдай ничего этого не играл, он был такой, какой есть. Наш выдающийся режиссер Юлий Райзман, который поставил картину "Машенька", в своей книге вспоминал, что его спрашивали:

- Юлий Иосифович, а чего вы в этой сцене добивались?

А он отвечал:

- Естественности. Естественным быть очень трудно.

Гайдай ничего не диктовал, но у него была такая привычка подойти к актерам и сказать:

- Все нормально, но не смешно.

Сейчас многие режиссеры, которые не умеют снимать комедию, в ее буквальном смысле, а только делают вид, называют это философской комедией. Другие говорят, что снимают интеллектуальную комедию, а Гайдай говорил:

- Учтите, я снимаю комедию. Просто комедию. Не настаиваю, не нажимаю, но вы должны об этом помнить.

Все классические комедии построены на глупости, по большому счету. Известная пьеса "Слуга двух господ" на чем построена? На ошибках, на глупости, провалился, ударился. В такой же манере снято "Спортлото-82".

Меня спрашивают зрители:

- Как вы ели апельсины? Они были настоящие?

В начале восьмидесятых в Крыму не было апельсинов. Не продавали. Нам был необходим ящик апельсинов, чтобы в кадре я их ел. С одним апельсином мы сняли целую сцену. Все остальные были бутафорские.

В Алуште на съемках фильма "Спортлото-82" было ЧП. Вся группа не работала, была в простое, а я лежал в больнице 25 дней.

В первый съемочный день что-то не ладилось. Гайдай говорит:

- Завтра снимем.

Вернулись в гостиницу. Я всегда ездил в киноэкспедиции с литровым бидоном и с кипятильником. Все пили холодную воду, которую нам привозили на площадку, а я наливал кружку крепкого чая, выпивал и был в порядке. Сидим, бидончик мой закипел. Я его выключил и опрокинул весь кипяток на себя. И целый месяц не мог работать. Меня лечили пеной из немецкого пульверизатора.

Снимать без меня было нечего, я - в главной роли. Съемочная группа расслабилась. Проболел дней девять и попросил Гайдая зайти ко мне:

- При всем моем уважении к вам! - сказал я. - Давайте, заменяйте меня.

- Ничего, посидит группа, - ответил Гайдай, - я заменять вас не хочу. Настроен на вас. И уже вижу, как вы играете.

Прошло двадцать пять дней. Жена мне говорит:

- Миня, давай спасать положение. Я тебя забинтую и будешь сниматься.

Меня забинтовали, и я поехал на съемку. Группа сразу воскресла. В первой сцене, как помню, я даже повернуться не мог.

На студии к картине относились плохо, считали, что это не искусство.

- Слушай, Пуговкин, и как ты мог сниматься в "Спортлото"? - спросил меня один режиссер.

Я ответил:

- Могу сказать вам, что я воспитывался в Ярославской области, но редко говорю людям - ты. В кино все "тычут". Я вам должен сказать, не дай бог, Гайдай уйдет из жизни, фильмы его будут классикой.

Пошла картина, и народ пошел ее смотреть. Есть большая разница между теми зрителями, которые смотрят фильмы в Доме кино, и теми, кто в кинотеатрах. Тех, которые в Доме кино, я раньше называл "своя публика", а есть настоящие зрители. Правильно кто-то недавно сказал, что московский зритель - это еще не Россия. Когда ездишь по стране, только и слышишь от прокатчиков кино:

- Михаил Иванович, мы ведь вашими картинами кормимся.

"Свадьба в Малиновке", гайдаевские фильмы буквально кормили кинопрокат. "Кавказская пленница", в которой я, к сожалению, не снимался, вышла одновременно с фильмом "Свадьба в Малиновке". Эти картины дали государству колоссальные сборы. Государство решило премировать режиссеров - Тутышкину и Гайдаю дали по четыреста рублей, а артистам ничего не досталось.

Была такая примета - если в Доме кино на премьере собирается киношная публика, значит зритель на эту картину не пойдет, если в Доме кино - один-два человека - на этот фильм зрители будут валом валить. Так и было. И с фильмами Леонида Гайдая также. Каждая картина Гайдая прошла по всем каналам телевидения, и не по одному разу. И до сих пор идут, и зрители смотрят. Ко мне пришло "второе дыхание". Ко мне подходят и говорят:

- А мы вас вчера по телевизору видели. В гайдаевском фильме.

Жаль, что Гайдай ушел из жизни, правда в последних фильмах я отказывался у него сниматься.

- Вы на меня не сердитесь, - говорил я ему, - но я уже в том возрасте, когда пора переходить в иное качество.

Для меня уход Леонида Гайдая из жизни - это невосполнимая потеря. Это была золотая страница моей биографии - шесть фильмов с 1964 по 1982 год.

Михаил Пуговкин, 2005

Библиотека » Михаил Пуговкин