Небывальщина

Художественный фильм

Авторы сценария и режиссер - С. Овчаров

Оператор - В. Федосов

Мосфильм. 1983 г.

...Что за невидаль: сеют зимой! Принаряженные мужички с лукошками наперевес идут по заснеженному полю и не моргнув глазом разбрасывают семена. По снегу и боронят. Но сама борона отчего-то повернута зубьями вверх. А следом уже и косари лихо помахивают косами, взметая веселые фонтанчики серебристого снега...

Диковинным хороводом проплывают маски, одна необычнее другой: ряженый поп в дружеских объятиях хвостатых чертей, пышнотелая русалка, запутавшаяся в рыбацких сетях... А в центре всей это пестрой, цветастой и многоголосой праздничной круговерти удалой, истинно сказочный русский солдат демонстрирует небывалое искусство: на своей чудо-кузне перековывает старых на молодых. Вот очередная старушенция, жаждущая омолодиться, забирается под стол, на котором стоит наковальня, взмах молотом - и готово дело! Из-под стола вместо старушки выпрыгивает резвая девчушка. И в чем прелесть: чудо омоложения вершится в мгновение ока и "без поврежденья мозгов"...

Но и это еще не все!

Немыслимо пестрый калейдоскоп красок, образов, нелепых ситуаций разворачивается на экране под аккомпанемент ядреных частушек, старинных обрядовых песнопений и хороводных попевок. А уж поверх всего этого многослойного кружева еще и рассыпается фейерверк бесконечных прибауток и забавных нелепиц, которыми насмешливо-добродушный голос за кадром сопровождает все происходящее на экране:

Когда я родился на свет,
Мне было семь лет.
Батька мой не родился,
А ДЕД не был женат...

Даже на фоне лучших фильмов русского кино, столько раз удивлявшего и даже озадачивавшего работами необычного плана, фильм Сергея Овчарова "Небывальщина", поставленный в 1983 году, воспринимается и сегодня не иначе как фильм-диковинка, фильм-загадка, фильм-откровение. Проще всего было бы, наверное, назвать эту работу из ряда вон выходящей, если бы при этом можно было определенно указать тот самый ряд, из которого она "выходит".

Впрочем, если уж твердо придерживаться представления о том, что картин без рода без племени вообще не бывает и, стало быть, "Небывальщина" попросту не могла вырасти сама по себе на неком голом пустыре, то в качестве наиболее близких ее предшественников следовало бы указать хотя бы на тот слой фильмов русского кино, которые отличал живой, подлинный интерес к национальному фольклору. Слой, прямо скажем, не слишком обильный. В качестве декоративной лепнины, эффектного материала для "отделки" сокровища из кладовой русского фольклора пытались "прихватизировать" многие. Если же говорить действительно о крупных именах, для которых традиции народной художественной культуры определили сам характер творчества, то далее "трех богатырей" - Александра Медведкина, Ивана Пырьева и Василия Шукшина - мы, пожалуй, и не продвинемся.

Однако даже и в таком наиболее близком и родственном окружении фильм Овчарова смотрится по крайней мере как "чужой среди своих". И дело не только в том, что "Небывальщина" обращена к совершенно особым пластам и жанрам русского фольклора, которые странным образом оказались почти вне поля зрения отечественного кинематографа, но и в том, как именно они "задействованы".

Речь идет о сфере смехового фольклора, основу которого составляют самые что ни на есть "мелкокалиберные" жанры. Это россыпь блистательных, озорных мини-экспромтов, шуток, коротеньких сценок, афоризмов, дурацких песенок-нескладух, анекдотов, частушек, прибауток и т. д. и т. п. Конечно, эти сокровища народного острословия не могли не притягивать взоры кинематографистов. Но как; к ним подступиться? Ведь все эти небылицы настолько локальны и миниатюрны, что уже только в силу этого не могли быть использованы в качестве объединяющей сюжетно-композинионной основы для полнометражного художественного фильма. И каким же образом сложить тогда из этого столь "мелкокалиберного", столь рассыпающегося материала цельное зрелище?

Отказавшись от легкого соблазна объединить немыслимый калейдоскоп какой-нибудь единой сказочной историей, Овчаров рискнул пойти на более сложный вариант драматургический рисунок у него возникает из затейливого чередования аттракционов-миниатюр, объединенных общими героями. Их трое: это недотепа Незнам, чудаковатый деревенский изобретатель Бобыль и бравый, находчивый Солдат. Вот такая Русь-тройка, Сопоставление и сведение судеб столь разных персонажей не только образует конструктивную основу фильма, но и задает прежде всего движение самой образной мысли фильма. И тут, пожалуй, самое время присмотреться к этому триумвирату героев повнимательнее.

Возглавляет компанию Незнам - типичный фольклорный увалень. Его доверчивость и простодушие не знают границ. Он часто действует невпопад, поперек всякого здравого смысла. И немудрено, что любому прохвосту его легко обвести вокруг пальца. Это образ, пришедший скорее из мира бытовых сатирических сказок и анекдотов о дураках. Но в фильме Овчарова предпринята интересная попытка дать этот образ фольклорного простака в развитии. Выставленный женой из дому со строгим наказом не являться на порог, не набравшись ума, он бродит по белу свету, сталкивается с разными людьми, попадает в подземный ад, а выбравшись оттуда, пытается забраться по веревке в небесный рай. Испытания не проходят бесследно - домой Незнам возвращается совсем другим человеком. Недаром в финальной сцене народного гулянья мы видим его солидным, справным мужиком, главой большущего и преуспевающего семейства. Незнам становится Знамом. И это еще не последнее превращение героя...

Фигура Солдата дана в фильме более близко к традиционным истокам этого фольклорного образа. Перед нами тот самый сказочный солдат, кто, как известно, и в огне не горит и в воде не тонет, и запросто может сварганить шикарный суп из одного топора На фоне нескладного, косноязычного и недотепистого Незнама он смотрится ловким и ладным, гораздым на выдумку, озорноватую шутку и острое словцо. В серьезном же деле и нежданном ратном испытании ему вообще нет цены. Он на диво находчив и смекалист. И в сражении с полчищами завоевателя Бромбеуса, оснащенными невероятным вооружением, он обращает их в бегство, воспользовавшись своим тайным "химическим" оружием: снимает сапог и разворачивает родимую российскую портянку.

Но, пожалуй, еще более ярко, красочно, остроумно разработана в "Небывальщине" линия чудаковатого деревенского изобретателя Бобыля. Одержимый идеей создания "махолета", он упрямо разрабатывает одну модель забавнее другой, начиная с большущих птичьих крыльев, привязанных за спиной, и кончая хитроумнейшей "ракетой", ступенями которой служат бочки из-под огурцов.

Технические неудачи и падения нашего изобретателя со все большей высоты его не останавливают. Не охлаждают горячего изобретательского энтузиазма ни изрядные колотушки, достающиеся от раздосадованных земляков, ни суровые порки, устраиваемые злобным урядником в воспитательно-профилактических целях. Подлинно героичный в своей основе образ подан в фильме без романтических слюней, а невероятно озорно, с улыбкой. Тем неожиданнее и патетичнее оказывается завершающий аккорд этой линии: в разгар масленичного гуляния невезучий изобретатель, столько раз позорно шлепавшийся на землю, словно повинуясь какому-то внутреннему зову, начинает размахивать руками и вдруг... неудержимо и свободно взлетает в небо. Парит над землей как вольная птица. Парит одной только силой духа - без всяких крыльев и прочих технических ухищрений...

Именно это сопоставление - столкновение трех столь контрастных образов - и задает движение образной мысли фильма, постепенно выводя ее на более высокие уровни обобщения. Сменяя друг друга на экране, герои открывают все новые и новые грани народного характера. При этом они словно бы стремятся слиться в единый образ, в котором всему может найтись место: и недалекому простодушию, и поразительной глупости, и великой мудрости, и наивному, восторженному мечтательству, и поразительной практической хватке, и бог еще знает чему!

Тема бездонности русского бытия, переливающейся невероятными красками стихии народной жизни, достигает своего апогея в финале. Свободно, многоголосо идет масленичное гулянье. Весел, солнечен приход весны. И вот сцена "взрывается" нарастающим каскадом превращений, когда каждая из сюжетных линий совершает скачок в новое i-сачество. Ряженые сбрасывают маски, открывая свои настоящие лица. Бобыль взлетает в небо словно птица. А Солдат, забавляющий народ смешным трюком с "омолаживанием", вдруг и в самом деле вершит настоящее, подлинное чудо. Незнам, будто бы уже набравшийся ума-разума, обретший достаток и всеобщее уважение, все равно томится и мается, снедаемый какой-то необъяснимой тоской, желанием перевернуть свою сыто-благополучную жизнь вверх тормашками, начать жить как-то совсем иначе. Как завороженный, он подходит к кузне и, оказавшись под чудо-молотом Солдата, шутливо перековывающего старых на молодых, вдруг по-настоящему превращается в голоштанного мальца, резво смазывающего пятки куда-то за снежный бугор, подальше от своего изумленного, насмерть перепуганного семейства...

Эх, Русь милая, сколько же еще ты будешь так изумлять и пугать своими "взлетами" и "падениями", своими невероятными "превращениями", столь дорого оплачиваемыми поисками "рая" и "праздника для души"?

Не дает ответа овчаровская "Русь-тройка"...

И бог его знает что еще может приключиться с его удивительными героями, с этим невероятным народом, на который он смотрит влюбленными, озорными и грустными глазами-

Но постойте, постойте-ка, товарищ! Как это "бог его знает что еще может произойти"?! На дворе-то - 1982 год... Режим-то еще во всей красе и силе. И про ближайшее и про более отдаленное будущее "новой исторической общности людей" все известно наперед. Когда кончать очередную пятилетку и шагать в следующую. Когда воодушевляться историческими решениями очередного партийного хурала... Когда. Так какие тогда "полеты", "превращения", "непредсказуемости"? И конечно, ни потрясающий юмор фильма, ни игра красочной фантазии, ни редкостная одаренность молодого автора, этого появившегося неведомо откуда кинематографического Левши не смогли сколь-нибудь обезопасить его от насупленных взглядов тогдашних киноначальников. Госкино потребовало переделать весь фильм в полном соответствии со святцами соцреализма; "Подчеркнуть социально-классовый аспект и нравственный итог рассказанной истории"; "герой должен быть более действенным"; "следует избавиться от ощущения пассивности, присущей персонажам из народа" и т. д. и т. п.

Однако у фильма нашлись и защитники. За талантливого дебютанта вступился патриарх отечественного литературоведения академик Дмитрий Лихачев. Он написал пламенный отзыв, настаивая на необходимости "сохранить фильм во всех деталях". Мощно заступились за "Небывальщину" историк и литературовед Александр Панченко, блистательный исследователь фольклора Константин Чистов и другие известные ученые.

Помогло ли заступничество корифеев-специалистов?

Как бы не так!

Уличенные в невежестве киночиновники принялись обвинять фильм в "антипатриотизме", "глумлении над русским народом". Послушная начальству пресса - газеты "Советская культура", "Труд", "Советская Россия", "Советский экран" - бабахнули по фильму дружным залпом.

Кульминацией типичнейшей по тем временам истории стала унизительная казнь, придуманная для молодого автора. Его и студию обязали после каждого общественного просмотра непременно проводить под стенограмму зрительские обсуждения. Расчет был на то, что рядовой зритель, оскорбленный "антипатриотизмом" фильма, вправит режиссеру мозги. А уж ссылаясь на запротоколированное "народное мнение", с картиной упрямого автора можно будет сделать все что угодно...

Однако вышла неувязочка. Упущена была пустяковая деталь: рядовых зрителей забыли предупредить, в чем именно состоит их гражданский долг. И вместо того чтобы побивать режиссера камнями, они простодушно благодарили его и хвалили веселую, умную и душевную картину. Когда набралось уже с десятка полтора увесистых томов подобных отзывов, в Госкино устало махнули рукой: пусть живет...

Одна из самых ярких и удивительных лент русского кино получила самый ничтожный тираж и сопровождена была в прокате грозным предупреждением: "Детям до 16 лет смотреть запрещается(tm)" Все как в той же неизбывной нескладухе "Ехала деревня мимо мужика..."

Валерий Фомин

Русское кино