Ой, вы, гуси...

Художественный фильм

Автор сценария и режиссер - Л. Боброва

Оператор - С. Астахов СП и ЭФ (Ленфильм), ВКСР, Прогресс-банк. 1991 г.

Лидия Боброва училась на филологическом факультете Ленинградского университета, затем окончила сценарный факультет ВГИКа. И два года стажировалась на "Ленфильме". Потом работала на почте, ночным дежурным в научно-исследовательском объединении и... писала. Десять лет жизни - девять сценариев. Все они остались лежать в столе. И от отчаяния, от невостребованности своего творчества Боброва приняла решение стать режиссером, закончила Высшие режиссерские курсы.

В 1991 году в Мастерской первого и экспериментального фильма при киностудии "Ленфильм", руководимой Алексеем Германом, Лидия Боброва сняла картину "Ой, вы, гуси...".

У картины сразу же возникло множество поклонников, но и немало недоброжелателей, упрекавших автора в непрофессионализме. Они не заметили хотя бы того, как виртуозно режиссер вместе с оператором Сергеем Астаховым вживляют игровые эпизоды в документальную среду, как блестяще играют в фильме неактеры. Появились даже откровенные хулители, назвавшие картину Бобровой "китчем на деревенскую тему".

Что до "деревенской темы", то с начала 90-х годов она почти исчезла с экрана. А до того фильмы о крестьянской жизни делились, за редкими исключениями, на два типа. Примерные схемы таковы. Добротная киноповесть о том, как; молодой, энергичный председатель колхоза "взрывает" тишь и сон неперспективной деревни, борется с вышестоящим бюрократом и, естественно, побеждает. При поддержке еще выше стоящего, всепонимающего начальника застраивает родную деревню коттеджами и спортзалами.

Другой распространенный тип - иронично-частушечный рассказ о людях глубинки, исполненный с любопытством вопрошающего: "Есть ли жизнь на Марсе?" Есть, оказывается, но такая, знаете ли, странная, причудливая и чертовски забавная-

Режиссер фильма "Ой, вы, гуси..." словно бы никогда и не видела подобных фильмов. Когда недоброжелатели сравнивают ее фильм с лентами Шукшина, прозрачно намекая на эпигонство автора "Гусей...", Боброва воспринимает этот упрек скорее как похвалу: "Если честно, есть в "Калине красной" эпизод - свидание с матерью, из которого выросла моя картина, а может, и я сама". И все же настойчиво повторяет, что у нее "свое" кино. Боброва выстояла вопреки всему. Терпение - родовое качество, счастье и проклятье русского человека. О нем и фильм.

...Мужик, заросший бородой, улыбается: "Как это - жить не умею?.. Да у меня три сына-красавца растут!" И трое мальчишек, лопоухих "красавцев", щербато улыбаются в ответ.

По сказочному чину: "старший - умный был детина, средний брат - и так и сяк, младший - вовсе был дурак". В фильме Бобровой все иначе.

Старший сын Санька - он действительно умен, силен, неординарен - уголовник, отсидел за убийство. Впрочем, вина его не вполне доказана, хотя он и участвовал в пьяной драке. Саньку сыграл непрофессионал - бездомный, безработный и пьющий Вадим Фролов. Печать обреченности отверженного и обществом, и близкими лежит на его жестком лице. И, как оказалось, обреченности несыгранной и невыдуманной.

Еще в начале съемок произошло непредвиденное - на Фролова упала тяжелая плита. Отделался царапиной. Думали - случайность. Но нет. То "безносая с косой" вышла на охоту. Промахнулась в первый раз, во второй - осечки не было. Сразу же после окончания съемок Вадим погиб, сгорел в огне, возникшем от непотушенной сигареты.

Среднего брата Митьку сыграл тоже непрофессионал - Вячеслав Соболев. Житель станицы, в которой снимался фильм, руководитель местного фольклорного ансамбля.

Митька в фильме - инвалид, лепсотрудник. Внешне - точная копия отца Праведник. Глаза - светлые, добрые, с застывшим в них неразгаданным вопросом Совестлив беспредельно, живет в полной и беспросветной нищете на пенсию в 21 рубль.

Может, и впрямь бедность - удел русского человека. Нищета вылезает из щелей Митьки-ной халупы во всей своей гадкой, унизительной наготе: еще дедовская, когда-то никелированная, а ныне обшарпанная кровать с шишечками, грубый самодельный стол и табуретки, тряпье вместо покрывала, щербатые тарелки. На гвоздиках по стенам развешана ветхая одежонка.

Каждодневное блюдо - картошка да зелень с огорода, благо живут герои фильма на юге России. В титрах фильма указан точный адрес: станица Родниковская Краснодарского края. И надо видеть, как в кино, глядя на веселых негров, вкушающих всяческие яства на хлебосольной Московской Олимпиаде, Дмитрий и его дочь Наташа сглатывают слюну...

Зато для гостя - родного брата Саньки, нежданно нагрянувшего из мест заключения, - все, что есть в доме, все, чем богаты, выставляется на стол.

На работу Митьку не берут - нет в станице легкой работы. Жена Рая (первая значительная роль в кино выпускницы ЛГИТМИКа Галины Волковой) рано состарилась, иссохла. Падает в обморок от непосильного труда - день и ночь строчит на швейной машинке, обшивает станичных модниц. В этой семье и медные грошики деньги, поэтому даже потеря иголок для швейной машинки - настоящая беда.

"Ой, вы, гуси, вы, серые гуси, расскажите, где доля моя?" - "папкина песня", которую поют и в застолье и наедине с собой. Лейтмотив фильма, а может быть, и судеб его героев.

Если попробовать подсчитать, сколько раз звучат в ответ Ивану Расторгуеву - герою шукшинских "Печек-лавочек" - слова "нельзя", "не положено", можно сбиться со счету. Так и с Митькой.

Он всегда готов к тому, что его оскорбят, прогонят, вытолкают в шею. И сидит-то Дмитрий перед любым начальником напряженный как струна, на самом краешке стула, чтобы тут же вскочить и поплестись к выходу.

Чиновник исполкома выдает ему какую-то бесполезную справку, филькину грамоту, что-то обещает и врет в глаза. Милиционер гонит с базара, где отчаявшийся Дмитрий, положив кеп-чонку у ног, поет за-ради милостыни. В милиции реквизируют единственную семейную реликвию - папкин баян. И не рассказать словами, сколько мольбы и отчаяния в Митькиных глазах... Но, как всегда наткнувшись на окрик "нельзя", он покорно идет к двери. На счастье, милиционер оказался человеком: "Бери. Но чтоб больше..."

А сам Дмитрий свою жизнь, полную бесправия и унижений, принимает как должное, молчаливо, безропотно.

Его младший брат Петр (Юрий Бобров) - маленький, хилый, но буйный во хмелю алкаш. Добытчица в семье Петра - его жена Дарья. Актриса Нина Усатова великолепно играет хозяйственную, строгую, прижимистую женщину, на которой держится дом.

Поросенок, полированная "нежилая" комната, на стенке - ковер с экзотическим зверем из семейства кошачьих.

"Хорошо живем. Холодильник купили, телевизор справили, теперь на книжку деньги кладем". Так называемая "хорошая жизнь" дается Дарье каторжным трудом - не всякий мужик выдюжит. Днем служит в доме престарелых, из столовой которого тащит на себе ведра с помоями для кабанчика. Вечерами ломается в огороде и хлеву. Накопленных на сберкнижке капиталов - несколько сотен дореформенных рублей - едва хватает на взятку милиционеру, чтобы выпустил из кутузки надебоширившего мужа.

Хорошо живем! Ой ли? Хорошо ли Дарье без счастья да с постылым мужем? Появление Саньки с подобранной на вокзале и приодетой им бомжихой открывает в Дарье затаенную, много лет хранимую любовь к брату мужа. В единый миг смыт нанесенный нелегкой жизнью грубый грим - ив кадре уже не толстая скупердяйка с поджатыми губами, а трепещущая от счастья, готовая на самый отчаянный поступок - хоть в омут головой! - влюбленная девчонка.

Стоит хозяину отлучиться за очередной бутылкой, Санька и Дарья бросаются друг другу в объятия. "Поедешь со мной?" - "Поеду. Я бы тебе еще и родить могла". Но никуда она не поедет, не по силам ей переступить через мужа, бьющегося, как малое, увечное дитя, в истерике на полу.

Некоторые критики сочли картину Лидии Бобровой стилистическим уродцем - "родила царица в ночь не то сына, не то дочь...". Но автор "Гусей" сумела пройти по узкой тропинке, не сорвавшись, не превратив свой фильм ни в "физиологический очерк", ни в фольклорную стилизацию. Хотя, будем честны, несколько раз камешки сыпались из-под ног режиссера Нежданным и ненужным фейерверком в спокойной органичности картины кажется сцена устроенного бомжихой Любкой (Светлана Гайтан) буйного и натужного "веселья" с песнями и плясками.

На вечеринке бывших зэков - в этой сцене опять же снимались не профессионалы, а отсидевшие в тюрьмах люди - режиссер чрезмерно увлекается показом их устрашающих лиц на крупных планах: шрамы, выломанные зубы, перебитые носы.

И все же высокие слова о "почве", о "корнях", об "истинной народности" не звучат в разговоре об этом фильме отвлеченной риторикой. Для режиссера это просто жизнь, естественная, как дыхание.

Люди, обитающие в пространстве фильма, не предмет изучения мастера "физиологического очерка". Это не рабы, не быдло, не человеческие отбросы, а братья и сестры.

Вопреки горьковскому лозунгу "Жалость унижает человека!", Боброва их жалеет. А они "унижают" жалостью друг друга - сделаться счастливыми не в их власти. Митька жалеет жену, она - его, хотя однажды, сорвавшись, и закричала: "Инвалид несчастный!" Дарья жалеет своего замухрышку мужа и отказывается ехать с Санькой.

Нехитрые строчки из тоскливо-протяжной песни, придающей картине особый внутренний ритм: "Неркель суждено мне поныне волочить этот жалкий хомут?" - формулируют главный жизненный вопрос героев ленты, который они сами себе задают разве что в семейных спевках - из песни слова не выкинешь. Но не этот ли проклятый вопрос застыл в вечно вопрошающих глазах Дмитрия?

Последнюю часть фильма не отделяет от первой титр: "Прошло столько-то лет..." В том нет нужды. Время идет, но ничего не меняется. Все так же перебранивается с матерью уже превратившаяся в девушку Наташка, все так же стрекочет в доме швейная машинка. В бороде Дмитрия прибавилось седины, а он все такой же: добрый, неунывающий говорун, суетящийся по хозяйству в своем дворе.

И наверное, где-то бродит по стране или снова мотает срок брат Санька, а Петр с Дарьей тихо старятся в своем доме у телевизора...

Разошлись пути братьев, но у каждого в памяти осталась та уходящая вдаль дорога, по которой гордо шагает отец с тремя сынами-красавцами под песню о все тех же "серых гусях". Они, может статься, когда-нибудь и расскажут "Где доля моя?". Может, надо еще немного потерпеть?..

Но не требуйте ответа у автора фильма. Это равносильно тому, что спросить у режиссера, плох или хорош народ. Лидия Боброва не задается этим вопросом. Потому что это ее народ. Он таков, какой есть. Другого нет. Так же как и другой Родины.

Марина Кузнецова

Русское кино