Урга

Художественный фильм

Авторы сценария - Н. Михалков, Р. Ибрагимбеков

Режиссер - Н. Михалков

Оператор - В. Калюта

Студии - "Камера Уан", "Ошет Премьер", Франция; "ТРИ ТЭ", Россия. 1991 г.

Как-то после съемок фильма "Очи черные" Никита Михалков поехал в Забайкалье. Тогда он не занимал первой позиции в Союзе кинематографистов, более того - после своей защиты С. Бондарчука на V съезде считался едва ли не "антидемократом". Впечатления от поездки (особенное впечатление произвел на режиссера Байкал) Михалков опубликовал в печати, они были эмоциональны и красочны.

Тут же Географическое общество (не Госкино) предложило снять картину о кочевниках. На выбор - Африка, Индонезия или Монголия. Какое отношение Михалков имел к африканским кочевникам? Никакого. А туристическое кино не его специальность. Другое дело - Монголия. Никита Сергеевич почему-то вспомнил Тургенева: поскреби любого русского, обнаружишь татарина. Предложение увлекло Михалкова, но никаких идей пока не было.

Во Внутреннюю Монголию (это территория современного Китая) отправился Анатолий Ермилов, редактор, второй режиссер и друг Михалкова. Он привез отснятые на видео пейзажи и удивительные сведения - в частности то, что китайцам разрешено иметь только одного ребенка в семье, а монголам, как нацменьшинству, - троих детей. Михалков призвал Рустама Ибрагимбекова, мастера диалогов. Стали, исходя из материала, разрабатывать характеры. После работали над сценарием буквально на ходу, перед съемками. Было несколько "бакенов": натура, история с презервативами (это тема "четвертого ребенка") и сон Чингисхана. Все остальное нужно было дорисовывать.

Итак, практически без сценария, поехали в совершенно незнакомую страну - Маньчжурию (Внутреннюю Монголию). К съемкам подключился Мишель Сейду, французский продюсер. Затем французы занимались перезаписью звука и монтажом. Михалков и киевский оператор Вилен Калюта отсняли 85 тысяч метров пленки (метраж картины 3132,5 м). Материал ни разу не видели, потому что проявлять было негде.

Первоначально фильм назывался "На сопках Маньчжурии". Такое название точно определяло место действия картины и вызывало вполне определенные исторические ассоциации. Затем, по предложению итальянцев, которые первыми посмотрели фильм, картину назвали "Урга". В переводе с монгольского "урга" - это территория любви. "Урга" - национальная традиция, в этом обычае или ритуале заключается этический кодекс народа, понятие монголов о нравственности. Ритуал состоит в том, чтобы всадник настиг всадницу, только после этого может состояться объяснение. Разумеется, эта погоня - дело обговоренное, добровольное. Мужчина женщину не принуждает. И если все хорошо, они водружают рядом с собой высокий шест с флажком, который и называется "ургой". Любой всадник в степи издалека видит этот шест и знает, что там - территория любви, туда постороннему нельзя.

Фильм и начинается с этого ритуала. Сначала кажется, что авторы картины втягивают нас в экзотическое зрелище, что будут "потчевать" средневековыми монгольскими обычаями, обыгрывая дикую степь, резвых коней и диковинные наряды героев. Но вскоре становится понятным, что "экзотической клюквы" авторы нам не подадут. Экзотика переходит в нежную и трогательную повесть о любви - перед нами пастух и пастушка, говоря на русском языке, вот эти двое: статный и на свой лад красивый скотовод Гомба и его жена, мать двоих симпатичных детей, девочки и мальчика (третьего ребенка, грудничка, нам покажут мельком). Они живут одни в неоглядной степи, недалеко от большой реки. У монголов просторная юрта, большое хозяйство: быки, овцы, кони. Это островок природного мира, осколок исторического бытия великого степного народа, кочевавшего здесь тысячи лет назад.

Картина "Урга" родилась из десяти страничек либретто. Сначала была идея снять ленту о последних юртах. Так и возник фильм-импровизация. Три месяца Михалков и его товарищи работали в экспедиции, на натуре. Сам воздух Маньчжурии вошел в стилистику фильма.

Михалков и Вилен Калюта основную нагрузку переносят на изображение. Вся начальная часть фильма обходится без слов, без диалога. Со спины снят всадник - это Гомба, он неподвижно сидит в седле, всматриваясь в степь, где возникает, тоже верхом на коне, его жена...

На спине героя вздувается от жаркого ветра рубашка, гудит мошкара, плавится под солнцем еще совсем зеленая степь. И у нас возникает реальное ощущение степного зноя. Мы словно сами вдыхаем запахи чужой земли, любуемся ее красками и ширью.

Снятый легко и вдохновенно, фильм передает свежесть человеческих чувств, не испорченных "благами" мировой цивилизации. Картина делает героев частью первозданной природы, пока не тронутой разложением и ложью.

Роли пастуха Гомбы и его жены сыграли актеры-любители: Байярту и Бадема. Это дети степей - спокойные, добрые, честные, трудолюбивые. В них нет суеты, мелкого честолюбия, чванливости, хамства. Их дети и старуха-мать, молча курящая свою трубку, составляют радость и заботу молодой пары. Старуха потрясающая, признавался потом Михалков, она всю жизнь прожила в юрте, никуда из нее не выезжала. Жизнь течет по законам степи. Тут дымит очаг, тут загоны для скота, тут кони, тут огонь в наружной кухне. Ну, может быть, лишь телевизор: то ли японский, то ли тайваньский - указывает, что действие фильма происходит в наши дни. Роль русского шофера Сергея, волей случая попавшего на стойбище к монгольской семье, блестяще исполнил Владимир Гостюхин. Его поразительная естественность, первоклассный профессионализм придали образу героя черты неподражаемого своеобразия и юмора.

До "Урги" на своей студии "ТРИ ТЭ" Михалков снял часовой игровой фильм "Автостоп". Там и возник этот тип героя: рубаха-парень из народа. И в "Автостоп" и в "Ургу" режиссер взял Гостюхина без проб.

Сергей, не зная монгольского языка, зная только язык сердца и души, подружился с Гомбой.

Гостюхину, единственному профессиональному актеру в группе, не было трудно сниматься с монголами. Хотя вся большая сцена ужина в юрте снималась импровизационно, слова придумывались на ходу. Режиссер включил две камеры: одна снимала Гостюхина, а вторая - монгольских исполнителей. Затем при монтаже куски пленки составили единое целое.

Гомба, пригласив Сергея к себе в гости, режет молодого барашка. Сначала вместе с сыном выбирает в загоне животное, затем умело, деловито свежует. Сцена долгая, но, странное дело, она не жестокая. На экране - пастух, а не мясник Тысячи лет назад степняки вот так же резали овец, которых сами выращивали и пасли. Заклание агнца - древнейший обряд кочевника. Каждый мркчина обязан уметь это делать. Вот почему рядом с отцом - сынишка. Барашек готовится для гостя - русскому, угостить гостя - закон степей.

На съемке пили китайскую водку, в ней 60 градусов. "Глоток, а она, зараза, назад", - рассказывал Гостюхин. Симпатичная, улыбчивая дочурка монгола наяривает на аккордеоне. "Я предпочитаю создать атмосферу в кадре, нежели потом монтажно создавать иллюзию, что эта атмосфера была", - говорит Михалков. И атмосфера доверия, симпатии, дружбы была создана и передана на пленке в эпизоде ужина в юрте.

На другой день Гомба и Сергей едут в город. Гомба - за покупками, а Сергей к себе в общежитие - он нанялся в Китай шофером, чтобы подработать. На родине много не заработаешь. Авторы фильма не уточняют названия китайского города. То ли Харбин, где когда-то осела первая волна русской эмиграции, то ли небольшой районный городок Торговцы зазывают покупателей.

Общежитие, в котором обитает Сергей, не назовешь даже двухзвездочной гостиницей: оно убого и обшарпанно. Сергей приглашает монгольского друга в ресторан - отметить приезд. Сцена в ресторане Владимира Гостюхина в композиции картины почти ключевая, она проясняет характер героя.

За столом в зале, где полным-полно народу и надрывается эстрадный оркестрик, рассаживаются трое: пастух Гомба, Сергей и его приятель по работе, препротивный тип, любящий дернуть на дармовщинку.

Выпили за встречу, еще выпили. Идет обычный в таких случаях треп. И вдруг из захмелевшего застолья выламывается герой Гостюхина.

На подлое предложение ПрИЯТеля "раскрутить" монгола, выставить его на кругленькую сумму, Сергей гневно орет: "Это мой друг! А ты подонок! Он же меня от смерти спас! Гад! Он же мне друг! А ты!.. Сволочь". Дрожащими руками Сергей выворачивает карманы и неожиданно вытаскивает орден Красной Звезды. "Что ты здесь делаешь, в Китае! - кричит Сергей. - Торгуешь? Вот этим! За два юаня орден?"

Орденом Красной Звезды в годы Великой Отечественной награждались исключительно за личное мужество бойцы и младшие командиры. Это был настоящий боевой орден - а теперь он стал предметом купли-продажи, причем даже не на родных просторах, а в далеком Китае. Значит, прощай память о войне, прощай честь, совесть. Значит, зря погибали отцы и деды?

Сергей идет на сцену к микрофону. Швыряет оркестру смятую пачку денег, требует, чтобы музыканты сыграли его мелодию. Гуляет русский человек.

А китайцы не знают мелодии. Актер срывает с себя рубашку - и, оказывается, это не дешевый жест захмелевшего "водилы". На спине Сергея татуировка - ноты вальса "На сопках Маньчжурии"... В армии служил в оркестре, вот по молодости лет и разукрасил спину.

Сергей поворачивается спиной к опешившим музыкантам и постепенно начинает выводить мелодию. Затем возникают слова великого вальса, плач по русским солдатам, когда-то погибавшим на сопках Маньчжурии. Гостюхин поет сам.

И сколько тоски и горя в этой песне. О русских героях, о матерях-старушках, о вдовах-солдатках: "Тихо кругом, это герои спят..."

Сцена в ресторане пробуждает генетическую память. Может, возле этого самого китайского ресторанчика кипел бой, гибли русские солдаты. Сколько лет минуло! А музыка возвращает в прошлое. Русские солдаты под Мукденом, в Порт-Артуре, в крепости Дальней, в Харбине. Русско-японская война, первая волна русской эмиграции во Внутренний Китай. Герой, этот поддатый шоферюга, видится иным. Несчастный человек, страдающий, родной...

"Урга" - это прощание с землей любви, добра и сочувствия. Финальные кадры фильма трагичны. Изображение юрты и пастбищ сменяется безобразным индустриальным пейзажем, а вместо урги - шеста с флажком - гигантская труба, выбрасывающая ядовитый дым. Миражи исчезли, нет вольной степи, раздолья, нет пастуха и пастушки. Есть чудовищная реальность античеловечности, есть экологическая катастрофа. Царство князя мира сего. Боль от этих последних кадров вытесняет светлое чувство, накопленное от просмотра всего фильма. Как говорят психологи, запоминается последнее слово.

На МКФ в Венеции (48-й, 1991 год) "Урга" получила Гран-при, "Золотого льва Святого Марка". Фильм спустя тридцать лет повторил успех "Иванова детства" А. Тарковского.

Юрий Тюрин

Русское кино