Детство Петра I

История России. Глава XXVIII

Царь Алексей Михайлович очень любил стольника Артамона Сергеевича Матвеева, поручал ему важные дела, бывал у него запросто и любил с ним беседовать, потому что Матвеев был очень умный и сведущий человек. Скучая по смерти своей супруги, дочери боярина Милославского, царь чаще прежнего стал бывать у своего любимца. Однажды он пришел к нему вечером и сказал, что хочет у него ужинать. Хотя тогда не в обычае было девушкам выходить при посторонних, но Матвеев старых обычаев не держался. К ужину вышли жена, маленький сын Матвеева и девица, которая в то время жила у них в доме, Наталия Кирилловна, дочь Кириллы Полуэктовича Нарышкина, товарища Матвеева, тоже стольника и полковника. Наружность ее понравилась царю; он разговорился с ней, увидел из ее ответов, что она умна и скромна, осведомился, кто она такая, и сказал, что найдет ей жениха. Придя через несколько дней к Матвееву, царь сказал, что сам хочет на ней жениться. Матвеев испугался, сказал, что бояре будут ему завидовать и постараются оклеветать его: уж и бывали примеры, что завистливые люди всячески старались погубить выбранных царями невест и их родных. Но царь сказал, что не поверит никаким клеветам на Матвеева, а чтобы не подумали, что он женится на Наталии Кирилловне по проискам своего любимца, приказал по обычаю собрать невест себе на выбор и выбрал Наталию Кирилловну. От брака его с ней родился сын царевич Петр в 1676 году в день св. Исаакия Далматского, 30 мая. Царевичей в старину держали в тереме и годов до 4 никому не показывали, чтобы их не сглазили, а учили только русской грамоте. Только Борис Федорович Годунов обучал своего сына Федора иным наукам. Царь Алексей Михайлович тоже обучал своих сыновей, но учением Петра не мог заняться, потому что умер, когда Петру было еще только три года. Учителем царевича Петра Алексеевича был Никита Моисеевич Зотов, подьячий из посольского приказа, то есть из того места, которое заведовало сношениями с иными государствами.

Тогда чины были совсем иные. Самые старшие вельможи назывались боярами; после них следовали окольничие, потом стольники, спальники, жильцы, дворяне. У стрельцов начальники назывались головами, у солдат полковниками, капитанами. Письменными делами заведовали дьяки, из которых некоторые управляли целыми приказами, то есть тогдашними присутственными местами и значит были иногда наравне с нынешними генералами гражданской службы. Помощниками их были подьячие, а прочие, служившие в приказе, назывались приказными. Из бояр, окольничьих, стольников, а иногда из дьяков, выбирались воеводы для начальствования над войском и городами. В другие же земли посылали для переговоров дьяков, а иной раз и подьячих.

Из сыновей царя Алексея Михайловича остались в живых трое: Федор, Иоанн и Петр. Когда Федор Алексеевич сделался царем, то бояре оклеветали Матвеева (который был в большой силе в последнее время царствования Алексея Михайловича), и он был сослан.

Когда Федор Алексеевич скончался, Петру было только 10 лет, а брату его, Иоанну, гораздо больше, но Иоанн был болен глазами, почти ничего не видел. Патриарх и бояре стали совещаться; кому из двух царевичей быть царем и спросили народ. Народ отвечал, что Петру Алексеевичу. Он и воцарился. Иоанн Алексеевич и не думал спорить с ним о царстве.

Но у Алексея Михайловича было несколько дочерей, и одна из них Софья, некрасивая собой, но очень умная, захотела присвоить себе власть. Она не походила на прежних русских царевен: они не многому учились, выходили из терема только на богомолье; выдавать их замуж за русских, за подданных царя, было не в обычае, а иноземные принцы тогда совсем почти не ездили в Россию и не женились на наших царевнах: поэтому все они умирали девицами и многие постригались в монахини. Софья, напротив того, была очень учена, умна, всюду показывалась и хотела властвовать; во время болезни царя Федора Алексеевича она часто бывала у него, познакомилась там со многими боярами, в том числе с Иваном Михайловичем Милославским и князем Василием Васильевичем Голицыным. Милославские, родственники первой супруги Алексея Михайловича, ненавидели Матвеева и Нарышкиных и знали, что в царствование Петра власть будет в их руках; действительно, Матвеев был возвращен из ссылки. Голицын очень подружился с Софьей, хотя явно не участвовал в ее первых смутах. Всем руководили Софья и Милославский.

В то время в России было о лень мало постоянного войска, хотя и составлялись целые полки солдатские и рейтарские, но в мирное время их распускали, а собирали тогда, когда начиналась война. Только два солдатских полка из иноземцев были постоянно в сборе в Москве в немецкой слободе. Главные же постоянные войска были: конное - казаки, пешее - стрельцы. Стрельцы разделялись на московских и городовых. Городовые жили по разным крепостям и городам для защиты их, все равно как нынешние гарнизоны. Московские стрельцы жили в Москве: отборный их полк назывался стременным и всюду сопровождал государя; прочие тоже бывали в караулах у Кремля и царских палат; вообще они несли такую же службу, как ныне гвардия. Но хорошего устройства они не имели, хотя и было у них побольше порядка, чем у других тогдашних русских войск. В Москве стрельцам было дозволено заниматься торговлей и промыслами, и они отставали от службы, вольничали. В начале царствования Петра они жаловались на притеснения своих полковников. Правительство, не разобрав дела, отставило этих полковников и даже дозволило стрельцам их мучить. От этого стрельцы стали еще своевольнее.

Софья и Милославский подослали людей, которые стали говорить стрельцам, что царевич Иоанн несправедливо обижен и лишен престола, что Иарвшноины " Матвеев хотят извести Иоанна, его сестер и всех верных им русских, в том числе и стрельцов; наконец сказали, что Нарышкины задушили царевича. Стрельцы, кроме одного полка Сухарева, схватили оружие и бросились ко дворцу. Царица Наталия Кирилловна вывела на Красное крыльцо царя Петра и царевича Иоанна Алексеевича и сказала стрельцам: "Вот царь и царевич! Благодаря Бога, они здравствуют и в доме их нет мятежников". Стрельцы взобрались на крыльцо и спрашивали Иоанна, точно ли это он? Иоанн отвечал им: "Я, никто меня не изводил". Стрельцы готовы были разойтись, но начальник их, князь Михаил Юрьевич Долгорукий, стал кричать на них Они рассвирепели и бросили его с крыльца на копья своих товарищей. Вся толпа их закричала: "Любо! Любо!" Они вырвали также Матвеева из рук царицы Наталии Кирилловны и изрубили его; потом бросились во дворец искать других бояр, которых хотели убить. Имена их были означены в списке, составленном Милославским. Стрельцы обыскивали царские палаты, даже теремы царевен, разбрасывали перины, рылись в темных чуланах, даже врывались в храмы Божий, в алтари, ощупывали окровавленными руками престолы, шарили копьями под жертвенниками. Найдя кого-нибудь из показанных в списке, они вытаскивали на Красное крыльцо и спрашивали: "Любо ли?" Толпа кричала: "Любо! Любо!" И они бросали пойманного на копья. Афанасий Кириллович Нарышкин скрылся в алтаре церкви Воскресения Христова: они вытащили его оттуда и изрубили на паперти. К Юрию Алексеевичу Долгорукому, отцу Михаила Юрьевича, 80-летнему старику, они прибежали и стали извиняться, что в запальчивости убили его сына. Он не упрекал их й велел им подать пива и меда. Они ушли; мать Михаила Юрьевича со слезами прибежала к мужу; он сказал ей: "Не плачь: щуку они съели, но зубы у ней остались. Быть им, ворам, повешенными". Неверный слуга пересказал это стрельцам. Они воротились, обрубили князю руки и ноги и бросили труп его в навозную кучу. Два следующих дня они продолжали убивать означенных в списке и грабить их дома. Особенно им хотелось убить Ивана Кирилловича Нарышкина, потому что Милославские ненавидели и боялись его более других, и сказали стрельцам, будто он надевал на себя царскую корону. Искали также и доктора или лекаря Галена, которого обвиняли, будто он отравил Федора Алексеевича. Гален был жид, несколько раз переменял веру, поступил на царскую службу цирюльником, а потом был доктором. Он точно лечил Федора Алексеевича, но супруга царя и даже сама Софья сказали, что он невинен в его смерти и что он сам отведывал лекарства, которые давал царю. Стрельцы сказали: "Все равно, он колдун, у него в доме нашли сушеных змей", и убили его. Царица скрыла своего любимого брата Ивана Кирилловича. Софья при боярах сказала ей: "Брату твоему не избавиться от стрельцов! Не погибать же нам всем за него". Иван Кириллович причастился Святых Тайн и сказал Софье: "Я не боюсь смерти; только желаю, чтобы моей невинной кровью прекратилось кровопролитие". Наталия Кирилловна благословила брата образом Божией Матери и, горько рыдая, упала на грудь его. Князь Яков Одоевский сказал ей: "Сколько вам, государыня, ни жалеть, а расстаться надо. Ты, Иван, иди скорее, чтобы за тебя одного нам всем не погибнуть". Иван Кириллович, с образом на груди, в сопровождении царицы и царевны вышел из храма. Стрельцы бросились на него и потащили за волосы в застенок, то есть место для пыток. В страшных мучениях он не сказал ни слова. Его подняли на копья и рассекли, потом голову, руки и ноги воткнули на копья. По требованию стрельцов было постановлено, чтобы царями были вместе Иоанн и Петр Алексеевич, а правительницей государства сделалась Софья. Стрельцам от имени царей дана милостивая грамота, где их злодейства названы побиением за дом Пресвятой Богородицы. В честь их поставлен столб на Красной площади, где были написаны их дела и показаны выдуманные вины бояр и прочих людей, которых они убили. Стрельцы названы надворной пехотой, им даны разные льготы, прибавлено жалованье, облегчена служба, прощены недоимки, запрещено полковникам употреблять их на свои работы и телесно наказывать без царского разрешения. Начальником их сделался боярин, которого они очень любили, князь Иван Андреевич Хованский.

А.О. Ишимова, 1866 г.

Глава "Детство Петра I" из книги История России в рассказах