Правление Софьи

История России. Глава XXIX.

Вы, вероятно, слыхали о раскольниках, которые зовут себя староверами, но совершенно неправильно. Они этим названием хотят показать, будто они верят по старине, а на деле совсем не так. Мы, православные, веруем, как научил Господь Ииус Христос и Его святые апостолы; ни в чем не отступили мы от их святой веры. А раскольничьи толки вот отчего взялись. В старину книг печатать не умели, а книги были рукописные. И потому число их было невелико: ныне в короткое время можно тысячи книг напечатать, а тогда на списывание каждой книги уходило много времени. Во время татарского погрома множество русских церквей было сожжено; погорели и богослужебные книги. Надо же было по чему-нибудь служить, переписывались новые. Но сведущих переписчиков было мало; пришлось переписывать несведущим. А когда человек, плохо знающий грамоту, переписывает книгу, то мудрено ли ему ошибиться? Для переписки же богослужебных книг мало знать русскую и славянскую грамоту: встречаются в них слова греческие и римские, надо и их разуметь. А переписчики во время татарского владычества по большей части переписывали, сами не все понимая, что пишут, и наделали множество ошибок. Потом митрополиты и патриархи русские увидали эти ошибки и велели их исправить. Но за исправление тоже надо было умеючи взяться. С чьими было всего лучше сверить наши книги? Святые Кирилл и Мефодий перевели их на славянский язык с греческого, а на греческий язык некоторые из них переведены с еврейского. Так всего лучше их было сличить с греческими и еврейскими книгами. Конечно, это мог сделать только человек, сведущий в греческом и еврейском языках. Такого ученого, Максима Грека, прислал в Россию при Василии Иоанновиче константинопольский патриарх. Он и стал исправлять церковные книги. Но нашлись завистники, которые его оклеветали, и он умер в заточении. При Иоанне Грозном стали в России печатать книги, но и печатников, или типографщиков, после тоже преследовали. Наконец по воцарении дома Романовых, патриархи очень усердно принялись исправлять церковные книги. Но на беду, сперва исправление их было поручено людям несведущим: протопопам Аввакуму и Ивану Перонову, священникам Лазарю и Никите, дьякону Федору Иванову. Они не только оставили много ошибок, но еще вновь прибавили их по своему рассуждению. Какие ошибки были в старинных книгах, вот несколько примеров. В службе Покрова Пресвятой Богородицы в одних из них было написано: "твой пречестный омофорь паче електра просвещаяся", в других: "паче алектора просвещаяся". Максим Грек поправил: "паче илектра просвещаяся". Неразумные люди за это называли его еретиком. Но кто же прав? Омофор значит покров, електор - изборщик, алектор - петух, илектр - блистание чистого золота. С поправкой Максима Грека смысл ясный: покров Пресвятой Богородицы блистает ярче чистого золота. Но какой будет смысл сказать, что он блистает больше изборщика или петуха? Точно также в правиле освящения воды богоявленской после слов: "и освяти воду сию Духом Твоим Святым" были прибавлены слова "и огнем". Архимандрит Троицкой лавры Дионисий, тот самый, что своими грамотами содействовал ополчению Минина, исправляя книги, вычеркнул эту прибавку. Что же сказали? Дионисий хочет огонь из мира вывести, лишили его сана, и чернь всячески поносила его.

Наконец патриарх Никон усердно занялся исправлением книг и поручил это людям сведущим. Книги были исправлены, как следует, а протопоп Аввакум и другие, делавшие в книгах ошибки, были наказаны. От них-то и пошли все ереси и расколы. Они придумали учить, что следует вместо трех перстов слагать для крестного знамения два, что надо петь "аллилуйя" вместо трех только два раза и так далее. И русская, и греческая церковь признали их учение неправильным, но люди неграмотные стали приставать к их учению, а когда Никон лишен был сана патриарха, раскольники стали громко говорить, будто он не исправлял, а портил церковные книги. Аввакум и другие сосланные основатели расколов были возвращены и стали распространять свое учение. Тогда не только простой народ, но и многие бояре ничему не учились, иногда первые вельможи с трудом умели подписывать свое имя, иностранных языков не знали, а потому и не могли сами судить, кто прав: Никон или его противники. Однако духовные стали изобличать раскольников в их ложном учении, и когда они не хотели покаяться и отказаться от своих ложных толкований, то Аввакум и Лазарь были всенародно сожжены. Но число раскольников все-таки увеличивалось. Много их было между стрельцами, особенно в полку Титова. Сам Иван Андреевич Хованский держался раскола.

Поэтому после стрелецкого бунта, когда стрельцы были в большой силе, раскольники замыслили истребить все исправленные книги, ввести испорченные и заставить всех принять их ложные учения. Главные учителя раскольничьи были Павел Даниловец, Савва Романов и особенно Никита Пустосвят, суздальский священник, расстриженный за свое раскольничье учение. Нижегородский чернец Сергий написал раскольникам челобитную, в которой они взвели на православных разные обвинения, ни с чем несообразные, и требовали, чтобы патриарх и духовенство вступили с ними в состязание о крестном знамении, книгах и обо всех предметах их учения, разных с православными. В это время все приготовлялось к венчанию царей Иоанна и Петра Алексеевичей царскими венцами. Раскольники требовали, чтобы обедню в день царского венчания служили не на 5 просфорах, как следует по уставу Православной церкви, а на 7. Хованский обещал им это. Никита Пустосвят велел раскольничьей просвирне приготовить семь просфор с таким крестом, какой следовало по их учению, но за народом не мог пробраться в Успенский собор.

Царское венчание совершилось с большим великолепием. По этому случаю для обоих царей были сделаны совершенно одинаковые облачения и трон с двумя местами.

Между стрельцами начались ссоры. Одни вызвали из отдаленных мест учителей раскола или старцев, как они их называли, и готовы были на кровопролитие и бунт; другие говорили: "Сумеют ли старцы отвечать архиерейскому собору: они намутят, да и прочь уйдут, а мы останемся виноваты". Князь Хованский призвал выборных от всего стрелецкого войска и трижды спрашивал их: "Все ли они хотят стоять за веру православную?" Он с умыслом делал такой вопрос, потому что и раскольники и противники их только себя почитали православными. Они отвечали, что готовы умереть за нее. Тогда Хованский сказал патриарху, что все служивые люди требуют исправления старого благочестия. Патриарх вышел к стрелецким выборным. Множество раскольников и стрельцов присоединились к ним и требовали, чтобы патриарх и духовенство вышли для состязания с их учителями на площадь. Это они для того добивались, что надеялись своим криком произвести возмущение на площади и низложить патриарха. Увидя, что их не наказывают и князь Хованский явно им покровительствует, раскольники становились час от часу дерзостнее, стали всенародно проповедовать на площадях, и наконец Никита собрал главных своих приверженцев и отправился в Кремль, чтобы вызвать там патриарха на состязание.

Сам Никита шел с крестом, его сообщники несли старинные иконы, ветхие книги, аналои и неистово кричали. Народ сбегался со всех сторон и наполнил всю кремлевскую площадь. Раскольники за Архангельским собором поставили аналои, разложили иконы и книги и зажгли свечи. Никита и другие лжеучители с подмостков начали свои поучения и называли храмы Божий хлевами и амбарами. В это время патриарх в Успенском соборе совершал молебствие и со слезами молился Богу. Он выслал к народу спасского протоиерея Василия с повинной бумагой, которую подал на себя Никита Пустосвят в царствование Алексея Михайловича, и в которой он сознавался, что его учение ложно. Но Василия едва не убили, и хотя он прочел повинную дрожащим от страха голосом, но ее почти никто не слыхал. Хованский советовал патриарху идти на площадь, а царям, царицам и царевнам не показываться туда. Но Софья сказала: "Нет, не оставлю церкви и нашего пастыря. Пусть состязание будет в Грановитой палате. Я иду туда". Наталия Кирилловна и две царевны тоже пошли туда. Пошли и раскольники; в дверах палаты они встретились со священниками, побили их и разогнали.

Патриарх и архиепископ холмогорский Афанасий, очень ученый и начитанный, опровергал все раскольничьи учения. Никита, увидев Афанасия, заскрежетал зубами и бросился его бить. Но выборные стрельцы остановили его. Софья защищала святителей, и когда раскольники говорили: "Никон был еретик и поколебал душою царя Алексея Михайловича", Софья с огорчением сказала: "Мы не можем дольше терпеть такой хулы: если Никон и отец наш были еретики, то и все мы тоже. Братья наши не цари, патриарх не пастырь церкви. Нам ничего более не остается, как только оставить царство". Мятежники говорили: "И давно вам пора в монастырь: полно царством мутить; были бы здоровы государи, а без вас пусто не будет". Но бояре и выборные стрельцы клялись положить головы за царский дом и уговаривали царевну воротиться на трон. Раскольники не хотели слушать никаких убеждений. Один ученый священник показал им явную несообразность в одной из старинных книг, которым они верили. Там было написано, что в великий четверг и в великую субботу разрешается инокам есть масло и сыр, а мирянам мясо. Но Никита закричал: "Печатали такие же плуты, как вы". Софья, наконец, сказала раскольникам, что уже поздно и потому некогда продолжать состязания, а царский указ им будет сказан после. Особы царского дома и патриарх ушли из Грановитой палаты. Никита со своими сообщниками вышли к народу с торжествующими лицами и, подняв два пальца вверх, кричали что есть мочи: "Тако веруйте, тако творите; всех архиереев препрехом и посрамихом!"

А.О. Ишимова, 1866 г.

Глава "Правление Софьи" из книги История России в рассказах