Шукшин в кадре и за кадром (7)

Таково предисловие к поспешному описанию наших многолетних дружеских отношений.

Эта рукопись была бы написана лет двадцать назад, если б не одно странное обстоятельство, для читателя, если таковой будет, вряд ли это обстоятельство интересно, и все-таки я должен объяснить. Почему я так долго не осмеливался браться за шукшинскую тему? Дело в том, что я как-то стеснялся откровенно рассказать о наших отношениях с Василием Макаровичем, поскольку многие эпизоды его судьбы до смешного схожи с моими. Впрочем, смешного в этом сходстве мало... Оно скорее трагично. Разница в нашем возрасте невелика. Его отец расстрелян во время раскулачивания, мой погиб на войне. Велика ли тут разница? Одни ненавистники нашего государства подчеркивают разницу в потерях военной поры с потерями предыдущих периодов. Для меня в этих потерях особой разницы нет. Гражданская война и троцкистская коллективизация ничуть не дешевле обошлись русским, чем наши жертвы во время Великой Отечественной.

Оставшиеся в живых мои одногодки должны помнить одну книжечку - учебник для второго или для третьего класса, где помещены превосходные детские рассказы с рисунками. До сих пор помнится картинка с двумя воронами, которые воруют кость у собаки. Одна птица отвлекает собаку, клюет ее в хвост, другая ворона в этот момент тащит собачью собственность... В том же учебнике кошка охотится за мышонком, тот стремглав бежит от погони. Где спрятаться? Пригодился для этого старый, с оторванной подошвой башмак. Кошка сунула голову в башмак, а мышонок выскочил. Запомнился мне из этой книжки рассказ, как поехал Арефий в лес, а буран поднялся такой, что его вместе с дровами и лошадью засыпало снегом. Отлежался Арефий под снегом и так спасся от холода. Но особенно помнится рисунок с надписями:

Велика у стула ножка,
Отпилю ее немножко...

Далее чудо-мастер решает:

А теперь вот эта ножка,
Отпилю ее немножко.

Затем спилена третья и четвертая, в результате стул оказался совсем без ног, мастер глядит и скребет в затылке:

Ах, ошибся я немножко!

История с отпиленными ножками стула всплыла в моей памяти спустя многие, многие годы, она была похожа на историю русского народа. Безжалостная пила революции начала с помещиков и духовенства, далее расстреляла интеллигенцию, потом дошло дело до самих крестьян и рабочих. Автор безобидного на вид рисунка, видимо, прекрасно понимал, что произошло в России... Наверное, и сам оказался среди отпиленных.

Но такими были далеко не все учебники, по которым учились мы в нашей бывшей церкви. На уроках пения мы всей школой старательно разучивали "Интернационал". Мальчики открывали рты, имитируя пение. Пели одни девочки-отличницы, да и то не все. Ах, дорого обошлась русским эта песенка, которую и сейчас поют некоторые!

Шукшин рано понял цену таких народных "концертов". Иначе не написал бы пронзивший меня рассказ, как мать с детьми добывала зимой дрова. Со мной все было так же, один к одному. Именно после того рассказа я осмелел, набрался нахальства послать автору благодарственное письмо. Ответ на него затерялся среди других писем, но я запомнил характерную фразу: "Аванс ты мне выдал большой, теперь придется отрабатывать..."

Как Шукшин "отрабатывал" мой "аванс", видно хотя бы из воспоминаний Анатолия Заболоцкого. Макарыча даже не прописывали в Москве, его выпустили из ВГИКа с волчьим паспортом*.

*Вольно же было бестактно, а по сути злобно фантазировать на эту тему некоторым журналистам!

Он жил в столице нелегально, подрабатывал игрой в каких-то случайных, порою бездарных фильмах.

Василий Белов

Библиотека » Шукшин в кадре и за кадром