Стево Жигон. "Монолог о театре". Величественное безумие природы

Для своего "Сна в летнюю ночь" я никак не мог найти сценографическое решение. Эта волшебная комедия требует помещения в одну и ту же реальность и мир влюбленных молодых людей, и придворных, и ремесленников, и мир чудесных лесных существ.

Вместе со сценографом Борисом Максимовичем, с которым я исключительно плодотворно сотрудничал во всех своих новосадских постановках ("Утиная охота", "Платонов", "Роман о Лондоне"), а также и в Белградском Народном театре ("Идиот", "Чайка"), мы, руководимые совершенно иррациональным ожиданием, расстелили по полу огромное покрывало из прозрачного белого маркизета, приблизительно 30 на 25 метров, и точно такое же покрывало мы подвесили на веревках, закрепив в определенных точках на потолке. Спуская и поднимая это верхнее покрывало в различных точках, мы получили меняющийся верхний уровень, который иногда мог напоминать грозовое небо, полное облаков, иногда - освещенные дворцовые покои, полные занавесей, иногда- слоистый туман, делающий возможным игру замены двух влюбленных пар.

Еще до того, как мы ввязались в эту неясную авантюру с двумя покрывалами, я сказал своему помощнику Мирославу Дробецу привести 13 фей и 7 мальчиков. Почему 13 и почему 7, я никогда бы не смог объяснить. Мирослав Дробец привел однажды на репетицию 13 девушек и 7 мальчиков. Я оказался не готов к этому. В отчаянии я не нашел ничего лучшего, как попросить мальчиков забраться под покрывало из белого маркизета, покрывающее всю сцену. Как иногда случайная догадка ("догадка отчаяния" вследствие отсутствия идеи) может уродиться волшебным плодом! Невидимые, как кроты, мальчики под покрывалом проделывали дивные тропинки. Потом мы попросили девушек распределиться так, чтобы, шагая во весь рост по сцене под тем же покрывалом, они руками перебрасывали ткань поверх своих хорошеньких головок. Появилась белая волна, которая катилась по сцене, как гонимое ветром море.

Таким образом, вопрос лесных существ был решен. Они, значит, не карабкаются по деревьям, а живут под землей и в болотах, полных испарений. Все то, что должно было происходить на ветвях, спустилось к корням. Надо было лишь большим вентилятором устроить волны на нижнем покрывале, а верхнее в то же время просто дергать вверх-вниз в разных точках и с различными временными интервалами, и получалось впечатление грозового неба и волнующегося моря, впечатление общей встревоженности природы.

Создавая экстремальные отношения между людьми, Шекспир оживляет универсальные характеры неукротимыми эмоциями, он уподобляет поведение человека природным явлениям на нашей планете. Как Бог-громовержец, он создает в одно и то же время бурю и на небе, и в людях. Он связывает человека с божественной природой, делая его частицей, а иногда и рабом планетарных стихий. Его трагедии похожи на стихийные бедствия, в которых человека постоянно хлещут ветра, окутывает туман, пугают привидения, мучают морозы, доводит до безумия жажда, очаровывает небо... Иногда мне кажется, что его характеры и образы со своими судьбами - не что иное, как облик проявления величественного безумия природы.

Библиотека » Стево Жигон. "Монолог о театре"