Стево Жигон. "Монолог о театре". Уважение к тексту

Эту свободу по отношению к драматическому тексту я условно назвал "драматизацией драмы". У нас эта свобода отмечена еще дополнительной свободой. Наш актер и наш режиссер обычно имеют дело с переводами. В нашей национальной драматической литературе мало классических произведений, а большинство современных классических текстов, за редким исключением, лишь материал для сценической обработки. Можно сказать, что это полуфабрикаты, которые только в театре получают свое окончательное выражение. Здесь нет ничего необычного. Известно, что и выдающийся стилист, каким был Чехов, возмущался "фальсификацией" его текстов во МХАТе.

Сегодня и у нас есть, так сказать, уже классические, хотя и современные драматические произведения (Симович, Душан и Синиша Ковачевич, Михиз, Михич). И наряду с этим большую часть репертуара наших театров все же составляют пьесы иностранных авторов в переводе. А переводы не обязывают. Когда какая-то культурная среда основывает свое театральное искусство на творчестве Гёте, Пушкина, Расина, Мольера, Гоголя, Шекспира как на национальном наследии, она, конечно, совсем иначе относится к тексту. У нас между тем имеется мало "неприкасаемых" классических текстов или текстов, которые, хотя и современны, но уже стали классикой. Также у нас мало "неприкасаемых" переводов ("Федра" Дединца и несколько действительно отличных переводов Шекспира и Мольера). Большинство остальных переводов оставляют желать лучшего. Достаточно знать язык подлинника, чтобы в переводе обнаружить ошибки, которые иногда меняют смысл некоторых сцен, а иногда и смысл всего произведения.

Вследствие этого наш актер, а через него и наш режиссер не имеют "врожденного" уважения к тексту, какое имеют их коллеги-англичане, французы, немцы и русские. В таких условиях сокращение, доработка, изменение и перекройка являются не пренебрежительным отношением, а только подтверждением текста. Поскольку перевод часто в известном смысле "случаен", то точным определением языковой идиомы, нахождением меткой фразы, выражений, отражающих характеры, сокращением, избавлением от неясностей, которые несет в себе несоответствующий перевод, - всеми этими вторжениями режиссер, а часто и актер, по собственному замыслу пытаются утвердить текст оригинала. И, более того, когда однажды находится подходящая фраза, особенно когда это случается на репетиции, ее потом легче защитить от актерской небрежности. Получается парадокс: то, что у обладающих великой классической литературой "святотатство", у нас - не надругательство над текстом, а уважение к нему.

И пусть, на первый взгляд, это выглядит как минус, в театральном смысле это действительно плюс. Может быть, именно поэтому наш актер проявляет столько инициативы, и, возможно, поэтому у нас столько выдающихся импровизаторов. Вероятно, поэтому для нас театр больше театр, чем литература.

Для меня так называемый "штрих" (сокращение текста) имеет не только практическое значение - сократить продолжительность спектакля, но и является выражением уважения к литературе. Такой режиссерский метод - следствие моего актерского опыта.

Библиотека » Стево Жигон. "Монолог о театре"