Спектакль "Мэри Поппинс"

По повести П. Трэверс. Черкасский театр кукол, 1981

"По дороге летним днем шли однажды под дождем Услик, Сослик, Паукан...".

Вы что-нибудь понимаете? Или вот: "А поросенок простудился и поэтому из каждого колодца пил парное молоко..."

Опять что-то не складывается? Тогда, может быть, что-нибудь попонятнее: "Принцесса была прекрасная, погода была ужасная..." То есть, это погода была прекрасная, а принцесса была вполне ужасная.

Взрослые - народ все больше непонятливый, но вот это даже они должны понять: "А свинка в облаках тает розовой клубничкой, ведь болеет свинка птичкой..."

Это попурри из забавных и парадоксальных детских песенок могло послужить эпиграфом к спектаклю Черкасского театра кукол "Мэри Поппинс". Кутерьма, суматоха, ералаш, смесь и путаница - вот главные составные этой, при всем том цельной, постановки. Богатый литературный материал давал счастливую возможность вволю пошалить и порезвиться, но такая свобода обычно таит в себе и опасность: сценическая забава, когда она не ключ к спектаклю, а цель спектакля, грозит превратиться в яркую, цветастую, обернутую в привлекательный целлофан пустоту.

"Мэри Поппинс" - как повести, так и спектаклю - яркости и цветастости не занимать. Режиссер В. Бугаев, достаточно независимо подошедший и к книге и к ряду ее инсценировок, предложил свой вариант пьесы, с таким вполне внежанровым определением, как "веселый ералаш с песнями и танцами".

Да, есть и ералаш, есть и песни, написанные в большинстве самим постановщиком, есть и танцы. Но это все внешняя сторона дела, та самая целлофановая упаковка, которую научились выпускать уже повсюду.

И одна только яркость, зрелищность действа еще не дает повода говорить о сколько-нибудь серьезной и ответственной попытке прочитать то или иное литературное произведение.

Из безудержного веселья, царящего на сцене, здесь извлекается качественно совсем иной смысл. Оставаясь от начала до конца веселым, этот спектакль от сцены к сцене начинает грустнеть. В какой момент начинается это "грустнение" - не сразу и уловишь. Но вдруг, в самый, казалось бы, разгар веселья замечаешь, что глаза Майкла и Джейн наполняются какой-то недетской грустью, и ералаш их уже не увлекает, как увлекал еще мгновением раньше. Они стали еще на одно мгновение старше, и это мгновение еще дальше отделило их от мира, который принято именовать "безоблачным" детством.

Взрослый мир и детский мир (да простится мне эта универмаговская ассоциация) живут разными заботами и стремлениями. Взрослый мир с его реалиями быта и оффисов совершенно не гармонирует с детским миром мечты и волшебства. И сколь настойчиво и нетерпеливо взрослые будут призывать своих детей взрослеть и умнеть, столь настойчиво и даже отчаянно дети будут сопротивляться такому взрослению.

Своим цепким умом и зорким глазом они все уже успели оценить: и приклеенные улыбки родителей, хотя видимого повода радоваться у тех нет, и их вежливо-фальшивые голоса, совсем не приличествующие моменту, и их "Добро пожаловать!" почему-то не застревает у них в горле, хотя по ситуации они должны были бы сказать: "Да подите вы к черту!".

Но не говорят - потому что правила взрослой игры так сложны и запутаны, что где там детям, живущим по более понятным и уж, во всяком случае, по более искренним правилам, разобраться в этих взрослых хитросплетениях.

Режиссер настойчиво и последовательно проводит эту мысль, которая станет центральной в спектакле. Каждый раз, как только взрослые собираются - нет, не соврать даже, а лишь сказать очередную взрослую пошлость, вроде "Прекрасная погода, не правда ли?", - они надевают на себя искусные маски, на которых написано все, кроме того, что должно быть написано на самом деле.

Спектакль этот идет не в двух даже, а в трех планах - в собственно кукольном, в "живом" и в масках. Есть живые Джейн и Майкл, есть Джейн и Майкл - куклы. Но нет и не может быть масок Джейн и Майкла. Есть живые папа и мама, есть папа-маска и мама-маска. Но нет и быть не может куклы-папы и куклы-мамы: они так давно расстались со своим детством, что вернуться в него не могут даже на миг.

И только Мэри Поппинс с момента своего загадочного появления до момента своего загадочного исчезновения останется живым человеком. Обыкновенным живым человеком, понимающим язык птиц и животных,, умеющим взлетать к потолку и даже к облакам, видящим насквозь все то, что никто другой и не увидит.

Мэри Поппинс - человек без маски, и ее главная функция в этом спектакле если не примирять конфликтующие стороны, то хотя бы сделать так, чтобы в их столкновении детским душам не наносились бы неизлечимые ссадины, царапины или даже раны.

Суровая и добрая волшебница Мэри Поппинс не столько оберегает детские души от соприкосновения - тоже неминуемого - со взрослой жизнью, сколько старается подготовить их к этой будущей жизни с ее не всегда приятными, но принятыми условностями. Ведь даже волшебница не в силах изменить характеры и повадку взрослых людей. Но волшебница, обладающая волшебным даром доброты, может сделать так, чтобы дети, входя во взрослую жизнь, взяли бы с собой из детства то, чего зачастую' нам недостает: искренность.

Ведь ровно столько раз, сколько мы скажем себе и другим, что конфликт мира детства и мира взрослых благополучно исчерпан, - ровно столько раз мы себе и другим благополучно соврем. Исчерпать их - значит исчерпать саму жизнь, которая, как известно, неисчерпаема. И не важно, где происходит действие. Важно, что происходит оно в сказке, так похожей на жизнь. С ее радостями и огорчениями, с ее восторгами и печалями. И как всякая сказка, она должна быть со счастливым концом. Но его уже доскажет жизнь, а как она его доскажет, мы можем лишь догадываться.

Театр верит в счастливый конец этой правдивой сказки. Родители на очередной день рождения дарят Майклу и Джейн... маски. Искусные маски с приклеенными белозубыми улыбками. Но дети, рискуя огорчить родителей, отказываются от такого подарка, а крепко-крепко прижимают к себе Майкла-куклу и Джейн-куклу. Они не хотят расставаться с детством, а уж если и придется расстаться, то возьмут они с собой в свою взрослую жизнь не бездушные маски, а одушевленных кукол. Они сохранят в себе детство даже тогда, когда оно, к огорчению, кончится. Но детская вера в чудо, в добро, в правду навсегда останется в них. Веселая история о детстве и о том, как оно кончается, становится, в общем-то, историей грустной. Но одновременно и оптимистичной. Заболевшие неизлечимыми "болезнями" - добротой, честностью, искренностью, - герои и зрители этого спектакля войдут в большую жизнь подготовленными не только к ее радостям, но и к превратностям, которых, к сожалению, будет все же больше, чем хотелось бы; не только к победам, но и к поражениям, которых тоже не избежать. Все это будет, будет и печаль, и радость, и уныние, и надежда. Но все приятное, что подарит им жизнь, и все суровое, что свалится на них в жизни, они могут воспринимать и принимать с достоинством.

Было бы по меньшей мере наивным искать в спектакле прямых подтверждений этих деклараций. Но всем ходом своего развития спектакль приводит именно к такого рода размышлениям. Без поучения и назидания он открывает именно такую перспективу образов главных героев спектакля.

Премьера "Мэри Поппинс" совпала со скромным, но для Черкасского театра кукол значительным событием: коллектив отметил свое первое десятилетие. Десять лет назад Валерий Бугаев, окончив Киевский театральный институт, возглавил только что открывшийся театр. Хотя тогда, десять лет назад, сказать "театр" - значило сильно преувеличить смысл этого слова. Единственным профессионалом был молодой режиссер, который в то время и сам мало что умел. Но у него была вера, что из небольшой группки любителей он сделает настоящий театр, которому под силу будет играть не только про трех поросят или семерых козлят, но куда более сложную драматургию.

Сценические речь, движение, танец и многое другое, без чего, казалось, актер театра кукол вполне может прожить, - ввелось в обязательную программу работы театра. Без этих азов ни о каких значительных замыслах не могло быть и речи. В первых работах театра были видны и следы ученичества, отмечены они были и робостью и скованностью. Но даже и в тех спектаклях, которые по разным причинам не приносили большой творческой радости, было заметно стремление к оригинальному решению, поиски своих методов и принципов работы - поиски, которые продолжаются и сегодня.

Режиссер умеет заражаться работой и заражать ею других. Не так уж часто на театре можно увидеть, как самим актерам доставляет истинное наслаждение играть - не работать, а именно играть - тот или иной спектакль. "Мэри Поппинс" - как раз пример такого спектакля, который актеры играют с наслаждением. Очень трудный по ритму, он, без преувеличения, изматывает актеров, некоторые из которых играют по две, а то и по три роли. Но все трудности с с лихвой окупаются той радостью, тем восторгом и наслаждением, которые они доставляют своим зрителям, а значит, и себе.

А зритель у этого спектакля, надо сказать, самый разный - дошкольники, школьники и далеко не школьники. Согласитесь, взрослый зритель - не такой уж частый гость тюзов и театров кукол. И если спектакль становится интересным взрослому зрителю, то это бесспорное свидетельство взросления и профессионального роста самого театра.

В. Туровский, 1981

Статья "Спектакль "Мэри Поппинс"" из раздела Театр